Сначала ЕСПЧ занялось просьбой правительства исключить дело из списка рассматриваемых в суде дел, а также к возражению, что заявительница не считается «жертвой» в толковании статьи 34 Конвенции, поскольку вопрос, лежащий в основе жалобы заявительницы, уже решен. То есть после того, как надзирающий за уголовным процессом прокурор удовлетворил жалобу заявительницы в части и заявительница получила копию имеющейся в компьютере информации, нарушение прав заявительницы, если таковое имелось, уже устранено. Однако суд отклонил доводы правительства, пояснив, что хотя решением надзирающего прокурора заявительнице была возвращена информация, необходимая для продолжения ею профессиональной деятельности, заявительница не получила возмещения за период, в течение которого она не могла осуществлять профессиональную деятельность, то есть не были устранены все последствия возможного нарушения.
Насколько обыск был обоснован
Обратившись к сути жалобы заявительницы, ЕСПЧ сначала сослался на общие принципы о законности обысков с точки зрения права на неприкосновенность частной жизни, заложенные, например, в деле "Винкс и Рыбицка против Латвии". Суд напомнил, что при оценке того, допустимо ли вмешательство в право на неприкосновенность частной жизни, необходимо учитывать и то, обеспечены ли достаточные процессуальные гарантии от произвольного вмешательства в отношения юрлица и клиента. Исходя из этих соображений, Суд отметил, что в рассматриваемом деле не было спора о том, что кроме компьютера и отказа в доступе к имеющейся на компьютере информации имело место вмешательство в права заявительницы на неприкосновенность частной жизни. Также ЕСПЧ отметил, что обе стороны согласились с тем, что основа вмешательства была определена законом и что вмешательство было осуществлено для достижения двух легитимных целей: предотвратить преступление и защитить права других людей. Суд пришел к выводу, что мнения сторон расходятся лишь в том, было ли это вмешательство необходимо демократическому обществу, то есть соразмерным.
Оценив соразмерность вмешательства, Суд пришел к выводу, что, разрешив обыск в квартире заявительницы, следственный судья указал в постановлении лишь то, что имеющаяся в материалах уголовного дела информация вызывает обоснованные подозрения в том, что в квартире заявительницы могли находиться предметы и электронные устройства, которые в уголовном процессе могут иметь доказательную ценность. ЕСПЧ подчеркнул, что следственный судья не указал того, кто обосновывает в материалах уголовного дела такой вывод, и не обосновал то, для чего нужен обыск. При этом суд отметил, что следственный судья сформулировал разрешение на проведение обыска слишком широко, так как в постановлении не были установлены критерии, по которым можно было бы оценить, могут ли документы или предметы иметь доказательную ценность в уголовном процессе, что таким образом установило бы границы того, какие предметы могут быть изъяты следователями. Кроме того, ЕСПЧ подчеркнул, что заявительница является юристом и что компьютер, а также содержащаяся в нем информация, были необходимы для того, чтобы заявительница могла оказать юридическую помощь. Однако, несмотря на то, что была создана и заявительнице выдана копия информации, имеющейся на компьютере, нет объяснений тому, почему такая копия была выдана через три месяца после изъятия компьютера.
ЕСПЧ пришел к выводу, что латвийским нормативным регулированием не предусматривались специфические процессуальные гарантии, которые относились бы к защите информации, которую заявительница получает в рамках своей профессиональной деятельности, во время обыска. При этом нормативное регулирование предусматривало постановление следственного судьи о разрешении на осуществление таких действий. ЕСПЧ пояснил, что, хотя в целом разрешение следственного судьи на проведение обыска считается процессуальной гарантией, в конкретном случае в постановлении не указывалось то, что заявительница является юрлицом и, хотя следственному судье, следователю и прокурору этот факт был известен, они не придали этому никакого значения. В связи с этим ЕСПЧ признал нарушением права заявительницы на неприкосновенность частной жизни.
Решение суда является окончательным и обжалованию не подлежит. Полный текст решения суда от 24 октября 2024 года на английском языке размещен в онлайн-базе данных суда. Для поиска решения в развернутом поисковом разделе базы данных суда (ADVANCED SEARCH) необходимо ввести номер заявления (58195/16) и дату решения (24/10/2024).
Факты по делу «Рутуле против Латвии»
13 января 2016 года Госполиция возбудила уголовное дело о возможной подделке документов, использовании поддельных документов и мошенничестве.
22 февраля 2016 года следователь предложил провести обыск в квартире заявительницы. 24 февраля 2016 года суд Зиемельского района Риги разрешил провести обыск, указав, что разрешается получать различные документы, а также электронные носители данных, которые в уголовном процессе могут иметь доказательную ценность. На основании решения 9 марта 2016 года Госполиция провела обыск в квартире заявительницы. Во время обыска был изъят компьютер заявительницы при подготовке об этом протокола, который выдали заявительнице.
14 марта 2016 года заявительница попросила компьютер вернуть или выдать копию имеющейся на компьютере информации. в 2016 году 21 марта следователь отклонил жалобу заявительницы. 2 апреля 2016 года постановление заявителя обжаловали надзирающему прокурору, который 5 мая 2016 года удовлетворил жалобу заявительницы в части, отметив, что заявительнице должна быть выдана копия информации, имеющейся на компьютере. 3 июня 2016 года заявительница получила копию информации, имеющейся на компьютере.
18 марта 2016 года заявительница подала жалобу в Зиемельский районный суд города Риги, которым оспаривала законность разрешения на проведение обысков. 4 апреля 2016 года суд Зиемельского района Риги отклонил жалобу заявительницы, признав, что разрешение на проведение обыска было правомерным и обоснованным.
16 ноября 2016 года компьютер заявительнице вернули.
Kriminal.lv в Телеграме
