«Забрать у нас эти деньги равносильно закрытию пожарного депо, — сказал он тогда. — Я не буду в этом участвовать!»
Сейчас он руководит колледжем, который готовит сотрудников ГПСС. Это его кадеты в первые часы прибыли на место трагедии. Мы попросили Айнара Пенциса развеять или подтвердить многочисленные слухи о катастрофе, а заодно рассказать, что такое латвийская пожарно–спасательная служба.
Как котята в темноте
— По рассказал очевидцев, пожарные прибыли на обрушение «Максимы» с пустыми руками. Что в зал они забежали без ломов, топоров и домкратов, даже без перчаток, с одними фонарями. А лопаты им привезли позже...
— Первая задача спасателей по прибытии на место — разведка. Надо сначала узнать, что делать, а уже затем брать инструмент. Лучше быстро войти с пустыми руками и оценить обстановку, чем волочь из машины все сразу. Когда осмотр закончен, можно понять, что нужно: пила по бетону, гидравлические ножницы или лопаты, и бежать за ними в машину. Одна из главных функций командира расчета — постоянно оценивать обстановку. Здесь это было осложнено тем, что после первого обрушения в здании пропал свет, дать его смогли только после второго обрушения. До этого бойцы работали при свете своих фонарей, как котята в темноте. Вот то, что вы сказали о перчатках, — прямое нарушение техники безопасности, это плохо. Но все необходимое у них с собой было.
— Что именно? Что вообще везет с собой бригада ГПСС?
— В идеале, конечно, она должна бы приезжать с необходимым именно для конкретной ситуации. Если бы в гараже стояла специальная машина для водолазных работ, для тушения пожара, для дорожно–транспортных происшествий, для аварий с выбросом опасных химикатов… На практике, естественно, нет таких денег. Поэтому на одной машине находится универсальный комплект для любых происшествий.
— Сейчас много говорят о том, что мы не позвали российское МЧС, и это была ошибка.
— Обрушение «Максимы» — это очень небольшой фронт работ, около тысячи квадратных метров. Там вполне хватало наших пожарных…
— Но рассказывают, что они работали на износ, что их не отпускали на больничный. Что они с ушибами шли разбирать развалины или выходили дежурить в части. Неужели люди МЧС были бы лишними в такой ситуации?
— Это кто–то мутит воду, могу уверенно утверждать. Даже наши кадеты добровольно поехали работать к «Максиме», и когда в восемь утра мы хотели отправить их домой и привести свежую группу, многие отказывались уходить. То же было и с пожарными, и с простыми бойцами, и с руководителями. Они спали на месте в машинах и возвращались к работе, но не от того, что работать было некому, а потому, что не могли уйти, пока под завалами остаются люди. Никто никого не гнал и не заставлял, людей хватало. Пожарные звонили начальникам и просили, если нужно, отозвать их из отпусков. Бригады из окрестностей Риги подстраховывали столичных пожарных, а когда стало ясно, что работы затягиваются, вышли на разбор завалов, дав рижанам возможность вернуться на дежурство — пожарная безопасность не пострадала. У нас хватает людей.
— Ну а опыт? У МЧС его явно больше…
— Не бывает одинаковых обрушений. Здесь все было совсем не так, как при обрушении блочных многоэтажек, где работа представляет собой сложные трехмерные шахматы, постоянную необходимость просчитывать, что и где сместится, если ты сдвинешь вот эту плиту. У нас плиты лежали плоско, прямо на полу, а на них сверху кое–где лежало по паре метров песка и грунта. Тут не шахматы, тут работа лопатами. Поэтому спасатели и менялись каждые полчаса, и работало максимальное для этого участка работ количество спасателей.
— С людьми понятно, а оборудование?
— Так и мы закупаем все оборудование по европейским стандартам, как и МЧС. У нас есть тепловизоры, есть телекамеры для обследования пустот. Здесь это все было бесполезно, пустот не было.
— А специальные радары для поиска людей через слой бетона, как у российских и германских спасателей? Вот такие, как на этой инфографике?
— Нет, честно признаюсь, с такой техникой я не сталкивался, у нас такой нет. В других случаях она могла бы быть полезна, но не при работе в «Максиме». Там не было пустот, и, насколько мне известно от медиков, все, кто погиб, погибли практически моментально, раздавленные плитами или задохнувшиеся под слоем бетона и песка, местами этот слой доходил до четырех метров. Еще раз скажу: плиты лежали так, что между ними и полом не было больших пустот, где могли оставаться выжившие.
Собаки внутрь не пошли
— Как обстояло дело с поисковыми собаками? Вообще у ГПСС есть подготовленные собаки?
— Нет, поисковых собак у ГПСС нет. Но собаки, тренированные искать людей, есть и в полиции, и у пограничников. Их привезли, но собаки внутрь не пошли. Там была такая вонь от перемешавшихся в кучу алкоголя, пряностей, моющих средств и других химикатов, что собаки не могли работать.
— А как же поисковые собаки, которые ищут людей под развалинами на слух?
— Тут я не специалист, но кинологи, прибывшие на место, сказали, что использование собак тут невозможно, и у меня нет оснований им не верить.
— Еще говорят, что из–под развалин еще субботней ночью доносились стоны. Это возможно?
— Еще раз: медики утверждают, что те, кто погиб, погибли в первые минуты. Именно поэтому, возвращаясь к МЧС, я уверен, что они не успели бы помочь. Я был в 2010 году на базе МЧС, видел их самолет, и я глубоко не уверен, что они бы успели со всем своим оборудованием за те самые три часа. Более того, я не помню случаев, когда они за эти три часа собирались и вылетали. Реальная цифра их прибытия, на мой взгляд — 10 часов, учитывая обмен информацией, сборы и так далее… А помощь, если она и была нужна, могла пригодиться в первые три–четыре часа. Вообще подобная операция, такая, как в «Максиме», делится на три части. Первая — это неотложные спасательные работы, те самые, где погибли наши спасатели, это первые три часа. Потом, оставшиеся сутки, идут поисково–спасательные работы, и третья фаза, все остальное время — это поисковые работы, в это время при таких обрушениях спасать уже некого.
— Кто, на ваш взгляд, повинен в случившемся?
— Все, кто к этому причастен. Это и архитекторы, и инженеры, которые спроектировали и построили здание так, что оно рухнуло, и те, кто дал этим «специалистам» лицензии. Вообще вся система лицензирования, при которой они без всякого госконтроля дают друг другу лицензии, это какой–то абсурд. Архитекторы, которые не могут построить крепкую бетонную коробку… Тут есть вопросы и к тем, кто их учил, кто дал им дипломы. Виновны и те чиновники, которые подписали не глядя этот проект, то есть Rīgas būvvalde. Виновны строители, которые вели работы прямо над работающим магазином, полным людей.
— А сама «Максима»?
— Тут даже нет вопросов! Если звучит пожарная сигнализация, не надо думать, надо выводить людей. А почему она сработала — разбираться потом. Это должен помнить каждый.
Рассчитано на лошадей с бочкой
— После случившейся трагедии многие говорят, что у нас вообще нет спасателей. Пожарные есть, они могут огородный домик водой залить, а спасателей — нет.
— Нигде в Европе нет отдельно спасательной и отдельно пожарной службы. Причина одна: очень дорого содержать. Почему нас считают пожарными? Так исторически сложилось. Наши соседи эстонцы перешли на чисто спасательную службу, как и Скандинавские страны. Но это только названия, суть не меняется. Мы — полноценная пожарно–спасательная служба. Чтобы рассказать, что мы умеем, надо начать с обучения. Для рядового состава это интенсивный трехмесячный курс у нас в колледже и три месяца практики в части. Речь, конечно, не идет об обучении водолазно–спасательной службы, это своя специфика и отдельное обучение.
За три месяца в колледже проходят весь комплекс спасательных работ, которые могут понадобиться в Латвии. Это навыки работы с химзащитой, на высоте, в условиях задымления, использование всех агрегатов и оборудования. Офицеров тоже готовит наш колледж: три года, аналог техникума. Если затем наш выпускник хочет продолжать обучение, он проходит курс обучения, разработанный нами совместно с РТУ, и получает инженерный диплом. Дальше, при желании, в рамках этой программы можно получить дипломы магистра и даже окончить докторантуру.
Далее: каждую смену у бойцов ГПСС четыре часа идет обучение. В основном это практические занятия — отработка навыков обращения с инвентарем и оборудованием. День за днем, год за годом, до автоматизма, чтобы они могли работать в любых условиях: в темноте, в дыму, по колено в воде или посреди пожара. Так что анекдот о том, что за смену, если ничего не случилось, пожарный спит по 24 часа, уже давно устарел. Наша подготовка ничем не хуже, чем в других европейских странах. Более того, я считаю, что наша система удачнее, чем, скажем, в Германии, где вместо постоянного обучения пожарные периодически проходят недельный курс, а затем возвращаются к работе.
— Как вы оцениваете состояние нашей пожарно–спасательной службы?
— В Риге и крупных городах есть новые машины с необходимым оборудованием, в провинции кое–где в пожарных депо старые ЗИЛы стоят, и на пожар эти бригады будут ехать долго. Но деньги выделены, и в следующем году 90 машин будут куплены. Правда, нужно нам их 350. Впрочем, не во все депо новая, более высокая машина может заехать — они по высоте на лошадей с бочкой были рассчитаны. Там надо или депо сносить и строить новое, или пол углублять. Но при этом я не скажу, что мы худшие в Европе по уровню оснащения ГПСС, мы где–то посередине, не худшие и не лучшие.
— А что с кадрами, людей хватает?
— Мы нормально перекрываем пожарными депо 80% территории республики. В крупных городах мы обеспечиваем прибытие в течение пяти минут, в небольших городах это пятнадцать минут, в сельской местности — до двадцати пяти. Не так плохо дело обстоит и с обеспечением и оплатой личного состава. То, что говорят о страховке… это, конечно, не совсем страховка, но пожарный имеет право на бесплатное медицинское обслуживание в поликлинике МВД и на компенсации в случае травм или гибели. Это не очень большие деньги, и зарплаты могли бы быть побольше, но это не кошмар, о котором сейчас все говорят. Да, конечно, пожарные сами приводят в порядок свои депо и работают, помимо смен, на других работах, но я не верю, что эта ситуация в ближайшее время изменится.
Оснащение машины ГПСС:
цистерна с тремя тоннами воды,
300 литров пенообразователя,
пожарные рукава и переходники, позволяющие подать воду на 200 метров,
гидравлические ножницы,
домкраты,
бензопилы по дереву и по бетону,
комплект шанцевого инструмента: лопаты, топоры, ломы,
дыхательные аппараты с баллонами сжатого воздуха.
Опрос
Традиционный опрос зрителей в телепередаче LTV SastrEgumstunda («Час пик»), на сей раз касавшийся пребывания в общественных зданиях, показал: всего 16% жителей не боятся ходить в торговые центры и другие публичные места. 84% указали, что они там не ощущают себя в безопасности после трагедии в «Максиме».
Kriminal.lv в Телеграме
