«Я позвонила в простой морг — мне говорят, позвоните в криминальный. Я говорю: а в криминальный-то зачем? Она говорит: ну мало ли, какая-то драка, убийство, мало ли, без паспорта, значит, там. Звоню в криминальный, спрашиваю: безымянные есть? Нет, нету. Без паспорта поступали? Нет, не поступали, все опознанные. Назовите персональный код — называю, назовите имя, фамилию — называю. Она так спокойно: да, он у нас, с 30 июля. А это было 6 августа».
Юлия Вади, мать погибшего Никиты Вади, вспоминает, как больше недели искала своего сына. Нашла его в морге. Полиция ничего не сообщила. Потом сама же по крупицам собирала картину, как он мог погибнуть.
Ночь с 28 на 29 июля 2017 года. Время: после 23 часов. Никита Вади приезжает в ночной клуб First. Встречается со своей девушкой. Происходит ссора. Никита уходит. Больше никто из друзей его не видел. В 00:23 вызов в спасательную службу: у ночного клуба тонет человек.
Анжелика, гостья из Эстонии, рассказала: «Резкий всплеск. Все стали светить телефонами, и было видно, что там молодой человек. Он кричал, что он тонет, не может плыть. Потом ушел под воду».
Анжелика вместе с подругами в тот вечер находилась в клубе. По ее словам, парень прыгнул или упал с причала со стороны парковки.
По её словам, на парковке стояли какие-то люди.
Что произошло в ту ночь, маме до сих пор неизвестно. Экспертиза показала: Никита Вади не был пьян или под наркотиками. Пуговицы на рубашке сорваны. Куртку, кошелек, мобильный телефон полиции передала охрана. Опознание — по фотографии. В морг не пустили.
«На мой вопрос следователю, а что было бы, если бы я не искала — ну мало ли, я уехала, меня нет, я уверена, что все в порядке, все хорошо?.. Мне было отвечено: вашего сына похоронили бы как безродного...» — говорит Юлия Вади.
Ответ из правоохранительных органов: «Да, полиции надо информировать родственников о смерти человека. Это исходит из Гражданского закона». Уголовный процесс в дело так и не перерос. Через три месяца его закрыли как несчастный случай.
2018 год. В ночь с 20 на 21 июля без вести пропадает Владислав Фуртат. Все, что о нем известно: отдыхал в центре Риги, в баре «Солянка». Потом уехал на попутке в неизвестном направлении. GPS-сигнал мобильного телефона приводит родителей на Андрейосту, к ночному клубу First.
«Свидетельства, что он здесь находился — есть. Найдена банковская карта. На наши запросы ни охрана, никто не подключился. Сказали, что его здесь нет, что камеры не работают. Хотя люди, которые здесь бывают, говорят, что камеры есть. Отказали полностью в сотрудничестве. Я не сумку ищу, не кошелек», — говорит Наталия Фуртат, мама погибшего Владислава.
Это интервью записано, еще когда шли поиски. Владислава искали 6 дней, в том числе добровольцы из Bezvests.lv. Не нашли. Он всплыл сам — у ночного клуба — там, где замолчал телефон.
«Мне кажется, его и убили», — считает Виталий Фуртат, отец Владислава.
Расследование вяло тянулось, родителям ничего не сообщали. Через год процесс закрыли. Близкие обжаловали это решение в прокуратуре, процесс вновь вернулся в полицию. Но ясности больше не стало. Родители не знают ни причины смерти, ни точной даты, когда их сын погиб.
«Мы, когда приехали его забирать, у нас даже числа не стояло, просто месяц! И все», — поясняет мать.
25 ноября 2018 года. В полночь в ночной клуб First приезжают две подруги: Елена и Диана. Отдыхают, выпивают. Из воспоминаний очевидцев: через час к ним подходит охранник и грубо заставляет покинуть заведение. Сопровождает до самого выхода. Выйдя из клуба, Елена остается ругаться с охраной: женщины обнаружили, что пропал кошелек. Диана отходит метров на 10 — вызвать такси. Закончив разговор, оборачивается — подруги нет. Первая мысль: Елена вернулась в клуб за кошельком. Через 15 минут приезжает таксист. Но подруга так и не возвращается. Диана начинает поиски, обратно в клуб охрана не пускает. Позвонить? Но у Дианы остается сумка и телефон Елены. В замешательстве идет в сторону реки. Подойдя к воде, видит, как невдалеке что-то блестит. Дальше уже как в тумане: как снова ругается тот же самый охранник, как приезжает полиция и пожарные, как из воды вытаскивают тело ее подруги Елены.
Сын Елены Эрик Бронсков также считает, что произошло убийство. Но расследование шло вяло и без особого интереса:
«Я силой забирал маму из морга, потому что она была как неопознанная. А в полиции я забирал все вещи, там же было Елена Бронскова написано».
Три процесса: Никиты Вади, Влада Фуртата, Елены Бронсковой — расследовались в одном и том же участке полиции, Зиемельском. Все три признаны несчастными случаями.
Ни одной семье так и не присвоили статус потерпевшей.
«Это значит, что они формально, по закону не имели права активного участия в процессе, подачи жалоб, ознакомления хотя бы с результатами медицинской экспертизы», — поясняет адвокат Илона Булгакова.
Эрику, сыну Елены, сказали, что процесс закрыт. Но. В законе есть такая статья: журналист может попросить познакомиться с материалами дела, если оно завершено. Пишем запрос на все три процесса. Только так узнаем, что процесс Влада Фуртата еще открыт, процесс Елены Бронсковой тоже не завершен. Закрыт только процесс Никиты Вади! Но полиция почему-то не разрешает с ним ознакомиться. Решение обжуется в прокуратуре. Ответ: отказ полиции необоснован и незаконен. Опять журналисты ждут разрешения от стражей порядка и вновь получают от ворот поворот.
«Не только одно ваше дело, здесь были в активной стадии еще несколько дел по другим случаям на одном и том же месте. И потому следователь принял это решение, все-таки может быть, есть какая-то взаимосвязь, он усматривал», — пояснил начальник отдела Уголовной полиции Зиемельского участка Госполиции Риги Норберт Трепша.
Весной дела все же закрыли. Но в апреле новый ответ из Генпрокуратуры:
«Прокуратура оценила все три процесса, которые были закрыты, и пришла к выводу, что полиция не сделала всех действий, которые были необходимы, чтобы возможные преступления раскрыть. Так как
это жизни людей, потерянные жизни, а не украденная в магазине шоколадка, необходимо провести дополнительные действия, чтобы выяснить, были ли смерти насильственными или нет», — сказала представитель Генеральной прокуратуры Лаура Маевска.
«Есть надежда, что все три семьи, близкие родственники найдут ответы на вопросы о причинах, о последних минутах», — говорит адвокат Илона Булгакова.
Решение Генпрокуратуры: возобновить все три процесса. Их вернули в Зиемельский участок. Начальник отдела Уголовной полиции этого участка обещает взять процессы под личный контроль:
«Было проведено внутреннее расследование, указаны инспекторам все недостатки, и будут происходить под моим личным просмотром дела. И будет тщательно контролировать также прокуратура».
Источник - rus.lsm.lv
Kriminal.lv в Телеграме
