Кроме того, в ходе расследования удалось установить, что лайнер совершил жесткую посадку, о чем свидетельствуют крайне резкие изменения по высоте и скорости.
«У пилотов не было шансов при таких значениях посадить самолет без повреждений», — говорится в сообщении.
Отмечается, что других предпосылок — кроме отказа бортовой электроники — для экстренной посадки обнаружено не было.
«То есть капитан воздушного судна мог запросить эшелон и летать до полной или частичной выработки топлива на ручном управлении», — указано в записи.
По данным канала, основной версией произошедшего на данный момент является ошибка пилота.
«Коммерсант» со ссылкой на источники, близкие к следствию, сообщает, что ошибочные действия пилотов во время посадки - эта доминирующаяя версия в расследовании.
Издание перечисляет основные ошибки пилотов, выполнявших рейс «Аэрофлота» из Москвы в Мурманск 5 мая. Первая из них — решение пилотов лететь через грозовой фронт. Через 14 минут после начала полета командир экипажа Денис Евдокимов сообщил по резервному каналу связи, что в самолет попала молния, из-за чего отключилась автоматика.
Вторая ошибка — летчики поторопились вернуться и приземлиться в Шереметьево вместо того, чтобы продержаться в воздухе некоторое время и выжечь лишний керосин. В результате самолет садился с максимальной массой, создающей дополнительные трудности при посадке.
Наконец, опрошенные газетой эксперты указывают на ошибки при приземлении: пилоты не сумели правильно зайти на посадку в ручном режиме и превысили путевую скорость, а затем усугубили ситуацию, не справившись с отскоками самолета от взлетно-посадочной полосы. После второго такого «прыжка» стойки шасси пробили топливные баки, и начался пожар в двигателе.
Погибшие в катастрофе пассажиры располагались в хвостовой части самолета — они получили серьезные травмы еще во время «прыжков» лайнера и выбраться из салона самостоятельно не могли, указывает издание. «Горящий вокруг авиационный керосин не оставил раненым никаких шансов на выживание», — пишет «Коммерсант».
Следственный комитет называл среди основных версий катастрофы недостаточную квалификацию пилотов, неисправность воздушного судна, а также неблагоприятные метеоусловия.
Выжившие: «Все начали орать, что мы горим. Но внутри самолета пламени не было»
Родственница, находившаяся в оперативном штабе в Шереметьево:
Пришел человек и сказал, что 38 выживших. Про остальных он сказал, что по ним информации нет. Потом пришел человек в камуфляже — как я поняла, это был сотрудник СКР, сказал, что нужно пройти за ним. Как я поняла, всех повели на допрос. Когда все знают, что 41 погибший, а родственники ничего про это не знают — я считаю, что это *** (кошмар).
Владимир, свидетель трагедии ("Ъ FM"):
Я собирался на рейс из Москвы в Саранск и переходил от одной стойки регистрации к другой, когда сотрудница аэропорта сказала, что самолет горит, и убежала. Я сразу подошел к окну и увидел черные клубы дыма, при этом открытый огонь был не так заметен. Но было непонятно, что горит. Оперативные службы аэропорта сработали оперативно и очень быстро затушили пожар.
Денис Евдокимов, командир экипажа (Telegram-канал Baza):
Неполадки на борту начались в момент посадки. По времени не скажу, взлет был в 18:02.
Диспетчеры нам оказали помощь, они нам задавали курсы для вывода на полосу. Скорость была небольшая, для посадки — обычная, все согласно оперативному сборнику экипажа. Подходили к земле плавно, с уменьшением вертикальной скорости к моменту касания.
Из-за молнии у нас произошла потеря радиосвязи и переход самолета в упрощенный, минимальный режим.
Режим прямого управления — не через компьютер, а напрямую.
Пожар у нас начался после посадки, то есть в воздухе его не было. Не могу сказать точно, почему произошел удар о землю. Скорости было достаточно, к полосе подходили с уменьшением вертикальной скорости, согласно процедуре.
Татьяна Касаткина, бортпроводница SSJ 100 (Telegram-канал Baza):
В нас ударила молния, была световая вспышка и хлопок. Взлетный экипаж нам лично сообщил, что мы возвращаемся в аэропорт вылета. Мы летели и ждали указаний. Со связью были проблемы. Я даже не понимала, кто звонит — пилот или бортпроводник.
Был черный дым. Прямо ни секунды не было времени.
Люди, которые последние были, уже просто выползали.
Все начали соскакивать с кресел и продвигаться к выходам, хотя самолет еще был на скорости, и я видела, что женщина кому-то звонила, кричала, что мы горим, падаем.
Когда самолет остановился, эвакуация началась сразу же. Все было очень быстро, я уже не смотрела, каждого помогала эвакуировать, каждого за воротник вытаскивала. Все начали орать, что мы горим. Но внутри самолета пламени не было. Уже потом пассажиры рассказали, что от жара плавились иллюминаторы, когда мы еще катились.
Мы взлетели в 18:03, буквально минут десять прошло — и мы попали в эту тучу.
Дмитрий Хлебников, пассажир SSJ 100 («Комсомольская правда»):
Я благодарен Богу, что случилось все именно так. Спасибо стюардессам: они спасли меня. Девочки находились рядом. И помогали нам выбираться на трап из помещения, заполненного газом. Там было темно и невыносимо жарко. Вспышка была. Белый свет я точно видел. И по ощущениям помню.
Kriminal.lv в Телеграме
