Начала административного дела добился прокурор по этому процессу Эдвин Пиликсер. По мнению обвинителя, обвиняемый в своих показаниях начал рассказывать «не то, что следует» и совершенно напрасно углубился в личную жизнь прокурора.
Как результат — административный процесс, в рамках которого Лиепниексу грозит 15 суток тюрьмы или штраф до 350 евро.
Обвиняемый попытался оказать сопротивление и добиться отвода прокурора. Как Лиепниекс написал у себя в Twitter: «Прокурор меня публично сравнил с криминальными авторитетами, бандитами, убийцами + что я ругаюсь в интернете и т.д. Потребовал его отвода».
Однако отвод не прошел.
Тем временем, на самом процессе по «цифровой афере» приблизились к прениям. Правда, начать их не удастся до 5 февраля — такой срок попросил новый защитник обвиняемого Юриса Улманиса, чтобы подготовиться. Дело в том, что прежняя адвокат Улманиса скончалась.
«Почему у вас не было отношений? Официальных...»
Что же такое рассказал Лиепниекс? Вот несколько цитат из его показаний:
— На первой странице обвинения написано «Юргис Лиепниекс, понимая, что у Андрейса Экиса нет правовых отношений, основанных на сделке в соответствии с нормативными актами ЛР — ни с одним лицом — о создании в Латвии цифрового ТВ, согласился....»
Эта формула в обвинении повторяется много раз. Как я уже подчеркивал ранее, она совершенно необоснованна. Представим себе, что у Экиса возникла идея открыть кафе. Тогда прокурор бы написал: «Юргис Лиепниекс, понимая, что у Андрейса Экиса нет правовых отношений, основанных на сделке в соответствии с нормативными актами ЛР, ни с одним лицом об открытии в Латвии кафе, согласился....»
В этом есть смысл? Почему перед тем как реализовывать бизнес-идею, нужно начинать «правовые отношения»?
Мне не нужно было просить у кого-то разрешения или начинать с кем-то правовые отношения. Просто у нас есть идея открыть кафе или организовать туристические полеты в космос. Но, согласно обвинению, эта бизнес-идея сама по себе преступное намерение только потому, что у Экиса не было «правовых отношений» в связи с этой идеей ни с одним лицом.
То есть: в основе самого обвинения — абсурдные и необоснованные утверждения.
(...)
«Нас обвиняют как Бродского»
Конструкция обвинения и основной аргумент, что без какого-то официального признания (сертификации, лицензии и тому подобного) мы не можем начать бизнес, это прямое наследие судебной системы Советского союза, где, в свою очередь, находится корень опыта прокурора, где он вырос, учился, получил профессию юриста. Однако этот опыт, уверенность и взгляды не применимы сегодня.
Тут Лиепниекс процитировал фрагменты из суда над Иосифом Бродским в 1964 году:
Судья: А вообще какая ваша специальность?
Бродский: Поэт. Поэт-переводчик.
Судья: А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам?
Бродский: Никто.
Судья: А вы учились этому?
Бродский: Чему?
Судья: Чтобы быть поэтом? Не пытались кончить Вуз, где готовят... где учат...
И дальше в таком духе, продолжает Лиепниекс.
Иосифа Бродского, как мы знаем, отправили в ссылку на 5 лет. В нашем случае, думаю, прокурор запросит похожих наказаний, несмотря на то, что в этом деле, так же как и в деле Бродского, нет ни одного потерпевшего и нет убытков.
По мнению прокурора, достаточно того, что никто из нас не причастен официально к создателям цифрового телевидения, мы нигде не учились, не пытались закончить какую-то школу, где готовят распространителей цифрового телевидения. Этого достаточно — наша вина этим доказывается.
(...)
«Политическое дело»
Заведомой ложью можно объявить все, что угодно. Именно это и делает прокурор Пиликсер.
Сходил к Банденсу, попросил адрес? Ага, вот вы и попали. Оба. Лиепниекс потому, что просил адрес, Банденс потому, что дал. Нечего помогать врагам народа адресами.
Как Банденс мог знать, что Лиепниекс враг народа? Ну это, дружок, ты сам понимать должен. Кто же ещё ходит и просит адреса?..
Таков типичный образец репрессивного правосудия СССР, — указывает обвиняемый Лиепниекс. — По похожим сценариям сейчас в России рассчитываются с политическими оппонентами.
Далее Лиепниекс в своих показаниях ссылается на дела Ходорковского и Навального.
Наше дело, так же как дела Бродского, Ходорковского, Навального и других появились по политическим мотивам. Только потому, что в конкретной политической ситуации был заказ посадить «этих коррумпантов», желательно из рядов Шкеле, Лембергса или Шлесерса. Это было обещание, которое косвенно дала своим избирателям в 2002 году победившая на выборах партия «Новое время».
В Латвийском Музее оккупации хранятся материалы дела так называемой «французской группы». Это была группа интеллектуалов, которая в период с 1945 по 1950 годы встречалась друг у друга на квартирах, чтобы переводить с французского, обсуждать культуру Франции. Они переводили литературу и стихи в больших количествах.
И вот, в 1951 году все, кто даже эпизодически бывал на этих встречах, были приговорены к лагерям. Организаторам дали по 25 лет в Сибири.
Также как в нашем деле, их обвинили в намерении и якобы незаконных действиях. У них, понимаете ли, не было заранее созданных «правовых отношений» ни с кем, чье присутствие допускало подобные встречи, перевод и обсуждения. Эти и десятки подобных дел — очевидно то, на чем рос и учился юрист и следователь милиции СССР Эдвин Пиликсер. Он сам был верным и усердным слугой советской судебной системы. Не всем удается изменить свое мышление и стиль работы в пенсионном возрасте. (...)
Kriminal.lv в Телеграме
