— Несколько лет назад в Латвии появился такой термин, как юридическое насилие, которым промышляют несколько групп юристов. Любое предприятие уязвимо — начиная от секретарши и заканчивая купленными членами правления.
После громкой истории с предприятием Laima, обвинившим нескольких латвийских юристов в попытке рейдерства, встал вопрос, как можно расшатать предприятие и его захватить. Ниже - обзор на эту тему "Вести сегодня".
Дело Laima: "Суд рассмотрел претензию за считанные дни"
Как известно, две недели назад Laima выступила с сенсационным заявлением о том, что предприятие рейдерским способом пытается захватить офшорная фирма, за которой стоит группа латвийских адвокатов, в числе которых Марцис Микелсонс и судебный исполнитель Янис Лазданс. Суд арестовал счета Laima, поэтому компания пока не может выплачивать зарплату работникам, а также платить налоги в бюджет. Председатель правления Laima и NP Foods Роланд Гулбис эмоционально заявил, что в Латвию вернулись позабытые 10 лет назад схемы отъема собственности.
— С этой компанией, которая подала на нас в суд, Laima вообще никаких бизнес–отношений не имеет, и суть обвинений явно сфабрикована, — говорит он. — Но наш суд рассмотрел это дело буквально за считанные дни. Хотя все мы знаем, что дела в судах рассматриваются годами. По всей видимости, не обошлось и без судебной поддержки, иначе как объяснить, что, не проверив факты, не проведя никаких расследований, судья Видземского предместья просто замораживает наши счета для обеспечения иска? Получается, что любое предприятие в Латвии может спокойно подать в суд на любое другое предприятие на основе каких–то выдуманных фактов, чтобы парализовать его работу на несколько месяцев. А вы можете даже не знать об этом, пока вам не позвонит банк и не расскажет, что ваши счета заблокированы.
Имела ли место в этом конкретном случае попытка рейдерского захвата — пока не известно. Ведь акции у Laima никто не отнимал, однако предприятию нанесен серьезный ущерб. Мнение юристов и адвокатов по этому делу неоднозначное.
— По своей практике я могу сказать, что не все так просто, и, как правило, виноваты могут быть обе стороны, — говорит адвокат Алдис Гомбземс. — Если предприятие «чистое», то есть не крутит «схемы», платит налоги, не имеет долгов, то даже при большом желании «копать» под него очень и очень сложно. Но и такое предприятие можно захватить. В любом рейдерстве всегда есть скрытая или явная поддержка государственных структур. Однако в случае с Laima не надо делать преждевременных выводов, мол, кто громче кричит, тот и прав. Все может быть далеко не так.
Юрист Янис Давидович также уверен, что в истории с Laima много темных пятен. «Если у тебя акционерное общество и ты — главный акционер, то это не значит, что ты можешь использовать свою власть для дополнительных заработков, — говорит он. — В случае с Laima мелкие акционеры просто пытались защитить свои законные интересы, обратившись в суд. Где тут рейдерство? Это старые проблемы компании, которые тянулись давно и только сейчас выстрелили с таким вот резонансом».
Стать кредитором и подтолкнуть к продаже
Инвестиционный банкир Гиртс Рунгайнис тоже не верит, что речь идет о рейдерстве применительно к Laima.
— Я не очень верю в рейдерские захваты предприятий такого уровня, — говорит он. — Однако в корпоративной практике используется немало приемов шантажа и расшатывания предприятий. Например, компанию хотят купить и активно ею интересуются, но платить много за нее не готовы. Как снизить цену и буквально подтолкнуть предприятие к продаже? В ход, как правило, идут нетрадиционные методы давления. Один из них — попытка создать финансовые сложности для предприятия, ведь когда счета заморожены, предприятие просто лишается оборотных средств. Хорошо, если банки пойдут навстречу. А если нет?
Еще один способ, о котором рассказывают эксперты, это ложная неплатежеспособность.
— Если предприятие крупное, то у него есть много мелких поставщиков, подрядчиков и пр., — продолжает Рунгайнис. — Бывают и спорные долги, оплата по которым не произведена, так как есть юридические моменты — либо условия поставок нарушены, либо товар плохого качества. Тот, кто хочет расшатать предприятие, находит таких мелких или спорных кредиторов, скупает у них долги и может обращаться с ними в суд.
— Когда фабрикуется ложная неплатежеспособность, то важно все, даже секретарша, — поясняет Калвис Витолиньш. — Ситуация такая: предприятие получает уведомление о долге перед каким–нибудь незначительным поставщиком. А секретарша вдруг теряет это уведомление, и тогда дело из–за такого пустяка может дойти до суда с иском о неплатежеспособности. Конечно, всегда есть страх, что за такие действия можно угодить в тюрьму. Однако подкупленному человеку показывают статистику, по которой в Латвии еще никто не угодил за решетку за рейдерство. Чего ж тогда не рискнуть? К тому же срабатывает прикрытие юриста с известной фамилией, который абсолютно открыто зарабатывает на таких сделках. Порядочные юристы прекрасно о них знают и называют не иначе как «А, опять эти бандиты...»
Нюансы "черного пиара"
Какие еще варианты используются для расшатывания позиций конкурентов? Самый простой способ — это черный пиар или публичная клевета. Эти методы понятны и знакомы многим. Что говорить, в прошлом году даже корпорация Samsung была поймана на нечестной конкуренции и наказана на 340 тысяч долларов. Выяснилось, что корейский гигант нанял студентов, которые проводили в Интернете информационные кампании по очернению конкурентов. Одновременно «наемники» восхваляли продукты
Samsung, рассказывая о выдающихся характеристиках продукции заказчика, а также давали рекомендации по ее приобретению.
На латвийском рынке такие методы используются сплошь и рядом. Какие–то почти бесплатно, например, через сайты отзывов про работодателей вроде sudzibas.lv и tavsdarbs.lv. Предприятия покрупнее действуют через дорогие схемы — путем найма авторитетных экспертов. Достаточно вспомнить историю трехлетней давности, когда датский профессор выступил с публичным заявлением о том, что содержащиеся в вафлях Selga трансжирные кислоты (44%) очень опасны для здоровья. Пачку вафель по их вредности профессор сравнил с десятью пачками сигарет. Позднее эта информация была отозвана, поскольку лаборатория допустила ошибку: скорректированный результат оказался 9%.
И снова пострадавшим в этой истории оказался концерн NP Foods (управляет Laima и Staburadze), который заявил, что действия профессора — это прием нечестной конкурентной борьбы. В этом же был уверен и тогдашний председатель совета Латвийской федерации продовольственных предприятий Дидзис Шмитс (ныне глава рыбопереработчиков). «История с Selga — обычный метод экономической войны, — пояснил он. — Четких доказательств этого нет. Однако есть много вещей, которые либо прямо, либо косвенно это подтверждают. Мне же не надо сейчас вам доказывать, что за окном лето? Так и в случае с датским профессором».
Еще один метод конкурентной борьбы — переманивание персонала. Козырь у конкурента на начальном этапе по сути один — предложение большей суммы заработной платы. Однако если речь идет о переманивании бухгалтера, финансового директора или руководителя отдела продаж — эта потеря может быть весьма серьезной, ведь речь в таком случае может идти об утечке информации и клиентов.
"Расшатывание конкурента" и купленные адвокаты
— Расшатывание конкурента — это вообще в духе латвийского предпринимательства, — говорит Калвис Витолиньш. — Бизнес ищет возможности не как вместе заработать, а как лучше съесть противника. Главное орудие для этого — информация. Поэтому крайне важно, как работают внутренние службы на предприятии, не подкуплены ли отдельные люди. Прежде всего надо думать о том, кто ваши бухгалтер и юрист. Есть много случаев, когда адвокат, который представляет интересы клиента в каком–то споре, одновременно работает и на вторую сторону. То есть судебный процесс планируется с двух сторон, но одним адвокатом. Кроме того, предприятие часто дает важную информацию разным государственным учреждениям, например, Инспекции по труду, Службе государственных доходов, Продовольственно–ветеринарной службе, таможне и пр. Мы не можем ручаться, что эта информация не утечет в какие–то третьи руки.
Еще один опасный момент, когда предприятие попадает под угрозу, если вдруг под него начинают «копать» бывшие партнеры по сомнительным сделкам. Например, по «карусели» с НДС (налогом на добавленную стоимость), когда предприятие импортирует товар, фиктивно перепродает его и, набив цену, экспортирует, получая «переплаченный НДС».
— Вот представьте, что кто–то из участников такой схемы решил сдать конкурента и обратился в СГД, — продолжает Калвис Витолиньш. — Если это будет доказано, то предприятие можно смело закрывать. Поэтому самый большой вред могут нанести бывшие партнеры, которые знают о предприятии много. Вспомним вентспилсские войны — это как раз тот пример. При этом долгосрочность дел по Гражданскому закону в Латвии — 10 лет. То есть можно 9 лет прожить спокойно, а на 10–й получить большие проблемы от бывших партнеров. Однако проигрывают, как правило, обе стороны. Я знаю много случаев, когда в итоге в тюрьму сажают обе стороны конфликта.
Что же касается рейдерства, то, несмотря на то что за последний год в Латвии были приняты новые нормы, ситуация лучше не стала.
— Те изменения, которые вступили в силу, только увеличили очереди у нотариуса, — говорит эксперт. — Потому что грубый способ рейдерства — подделал подпись и украл доли — не слишком часто использовался. Очень уж просто доказать мошенничество и возбудить уголовное дело. Самая главная форма рейдерства заключалась в том, что противник создавал искусственные долги, которые надо было долго опротестовывать в судах. И никто на законодательном уровне с этим не может бороться. Более того, это выглядит как приглашение, дескать, ребята, вокруг вас еще столько неукраденных компаний, что же вы медлите. Если бы я хотел, то только в прошлом году у меня была возможность украсть примерно пять хороших латвийских предприятий. Это было бы просто. А теперь представьте, что у кого–то есть огромное искушение перед большими деньгами или просто старые обиды. Поэтому в Латвии до сих пор доходы от рейдерства сопоставимы с доходами от контрабанды.
Kriminal.lv в Телеграме
