«Другая кухня»: Стрике, Конь, Вашкевич, Янита. И не только (6)

— И еще – такая интересная ситуация. Люди, которые принимаются на работу в МВД, проходят строгую медицинскую проверку, в том числе и у психолога, психотерапевта и так далее. К KNAB и прокуратуре у нас в стране таких требований нет.

— То есть вы хотите сказать, что у г-жи Стрике не все в порядке со здоровьем?

— Нет, упаси бог, это был бы большой скандал, если бы я такое сказал.  Но я в принципе говорю, как это в жизни происходит.

— В свое время, когда г-жа Стрике работала в Полиции безопасности, а вы были начальником, было дело о подделке денег. Там пропали 20 000. Что вы помните?

— Да, была такая заварушка.

— Деньги так и не нашли?

— Да, боюсь соврать. Без шуток. Это было давно. Я хотел Стрике выкинуть. Но там концы с концами как-то сошлись, что, мне кажется, это были деньги за наркотики. Она что-то слила по поводу этих наркотиков. Задерживали другие люди, но оперативную разработку вели под руководством Стрике. Боюсь соврать, нужно спрашивать Рейникса. Он был прямой начальник Стрике.

Что говорит экс-начальник KNAB Нормунд Вилнитис:

— Стрике прикрывает кого-то своих? Она по своей инициативе это делает или по указке?

— По ее поведению складывается впечатление, что кто-то сидит с пультом и управляет ею. Когда нужно, тогда она спокойная, идеальная коллега. Но внезапно она может прийти через дня два и начать агрессивно наезжать, говорить что-то такое, что не клеится со всем предыдущим. Просто ищет, заостряет конфликт, поэтому я делаю вывод, что это не она, кто-то все это придумывает, делает и планирует. Там есть другие люди...

О деле Вашкевича

У авторов этой книги есть примерно 70 детализированных таблиц, из которых видно, какие правоохранительные органы и спецслужбы и их конкретные представители  в 2006 году, когда в узком кругу появились сведения о мегасделке Инары Вилкасте по продаже за 30 миллионов земельного участка в Межапарке, начали активно запрашивать и, конечно, получать личные данные о Владимире Вашкевиче, Инаре Вилкасте и ... их обеих дочерях.

Так, внезапный интерес появился у сотрудника Бюро по защите Сатверсме (SAB) с кодом доступа kpc017, который с компьютера (IP-адрес 195.244.145.2) целых 14 раз запрашивал информацию о Вашкевиче, Вилкасте и их дочерях – Диане де Вашкевич 1982 г. рожд. и Ольге, что на два года младше.

Далее два сотрудника KNAB с кодами доступа knab_71 и  knab_32  целых 11 раз интересовались Инарой Вилкасте и ее дочерьми. Сотрудница ПБ с кодом gnovik2285 при этом 47 раз запрашивала в базе данных информацию по поводу всей четверки. Еще один кнабовец под логином zborsa1651 запрашивал информацию о Вашкевиче и дочерях 11 раз. Этот же zborsa1651 интересовался о Вашкевиче и девушках несколько позже, всего 9 раз.

Но их всех опережает сотрудник SAB под логином kpc0024, который в один день – 6 июня – затребовал информацию обо всей четверке 84 раза. Сотруднице ПБ, скрывающейся под логином lkalni2348, тоже в один день – 12 июля – информация о семье понадобилась 27 раз.

И после всей этой вспышки активности – тишина до февраля 2007 года, когда сотрудник SAB с кодом kpc00049 снова запросил информацию о Вашкевичах 21 раз. И вот 21 мая 2007 года, за несколько часов до знаменитого взрыва, сотрудник KNAB Вилис Арайс (код — varajs1637) подал около 30 запросов о Вашкевиче и Вилкасте.

Фактор авторитета Коня

Через пару дней после взрыва Вашкевича генеральному прокурору Янису Майзитису пришло любопытное письмо от известного криминала Райтиса Кононова, известного как Конь. И хотя все, что говорит этот человек, вызывает сомнения, это письмо генпрокурору кажется очень значительным:

«Сообщаю вам, что у меня есть информация о том, что меня хочет убить руководство ПБ. У меня есть доказательства их связи с контрабандой, — пишет  Конь. — Поэтому я должен совершать нарушения, чтобы меня перевели из тюрьмы отрытого типа в частично закрытую тюрьму. Чтобы сохранить свою жизнь, у меня другого выхода нет.

Провокацию со спиртом 10.10.2006 против меня провело руководство ПБ, что подтверждается информацией уголовного дела. Поэтому, если со мной что-то случится, знайте, что это организовало руководство ПБ. О том, что последует попытка убийства Вашкевича, я предупреждал оперативного сотрудника ПБ Домбровскиса две недели назад.

Почему прокуратура не может разобраться с этим клубком змей? Сколько можно терпеть эту банду в погонах? (...)»

Что же произошло после получения этого интересного послания? Бригада прокуроров бросилась в тюрьму, чтобы заключить сделку с Конем? Было сделано все, чтобы как можно быстрее получить информацию у него? Нет, в этой стране и при этой системе такого не случается, потому что полученные сведения представителям системы доставляют только головную боль.

Только через месяц после отправки письма тогдашний начальник Криминального управления полиции Дайлис Лукс отправил официальный запрос тогдашнему начальнику ПБ Янису Рейниксу с просьбой «дать информацию о сотрудниках ПБ, которые в апреле и мае этого года посещали осужденного Райтиса Кононова, который в указанное время находился в Гривской тюрьме».

Неделю спустя ПБ отвечает на этот запрос не слишком откровенно: «Сообщаем Вам, что в апреле и мае 2007 года Райтиса Кононова в Даугавпилсской тюрьме посещал сотрудник ПБ. Информацию о готовящемся убийстве В.Вашкевича Кононов не предоставлял».

Впрочем, и до этого ответа в прокуратуре все знали. Ибо 14 июня и.о. обер-прокурора отдела особо уполномоченных прокуроров Мара Усане – задолго до ответа ПБ – в письме Луксу указывает:

«В отделе  особо уполномоченных прокуроров было получено письмо от осужденного Райтиса Кононова, где сказано, что, находясь в Даугавпилсской тюрьме, он опасается за свою жизнь, это связано с действиями руководства ПБ. В своем заявлении Кононов указывает, что за две недели до покушения на Вашкевича предупреждал об этом сотрудника ПБ Домбровскиса. В ПБ сотрудник с такой фамилией не работает. Возможно, Райтис Кононов в тюрьме встречался с сотрудниками Земгальского отделения ONAP».

Фактор Шталбергса

Только что задержанный за вымогательство у Инары Вилкасте Раймонд Шталбергс 15 ноября 2006 ода в своем заявлении на имя начальника полиции указывает: «В связи с моим задержанием прошу сообщить об этом факте в бюро KNAB».

Почему?

«Пункт первый, не знаю. Пункт второй, знал бы —  не сказал», — заявил тогда начальник KNAB Алексей Лоскутов в ответ на вопрос, не был ли Шталбергс информатором KNAB.

Впрочем, он продолжил:  «Я этого человека не знаю. Но комментарий есть: Уголовный закон предусматривает, что если человек, которому грозит суд, информирует правоохранительные органы о более тяжком и опасном преступлении, для него есть возможность сократить срок или быть освобожденным от наказания. Это абсолютно нормальная практика, если человек понимает, что на нем петля затягивается, он думает, что может улучшить ситуацию. Это чисто юридическая возможность...»

Работа с важным свидетелем Янитой

Любопытно, как у нас «работают» со свидетелями. Взять, к примеру, допросы того самого Раймонда Яниты в рамках «дела о думских взятках». Интенсивность допросов весной 2008 года (между прочим, в тюремной больнице):  7 марта – три часа, 11 марта – шесть часов, 12 марта – семь часов, 13 марта – шесть часов.

И это только официальные допросы. Однако параллельно идут никем не контролируемые «разговоры». Об этом свидетельствует ряд фактов. К примеру, то, что 19 марта 2008 года после освобождения Яниту не отпустили на волю, а повезли в  KNAB.

Ему на суде 23 марта 2010 года задали вопрос: «После освобождения вы отправились домой или куда-то еще?». Ответ был таким: «Я не поехал сразу домой, меня еще, я еще, меня еще повезли в здание KNAB». «С какой целью?» — «Опять был какой-то допрос, уточнение каких-то показаний», — пытается уклониться Янита, однако по документам все видно  – в KNAB Янита «добровольно сообщил» об еще одном преступном деянии, вот его слова:

«Я добровольно и чистосердечно хочу воспользоваться своими правами, предусмотренными 324-й статьей УЗ, и сообщить о том, что я был вовлечен в факт взяточничества, о котором у следователей не было информации и на основании которого я хотел бы быть освобожден от уголовной ответственности за соучастие в любой форме этого преступного деяния, а также просить, чтобы мои показания были приняты во внимание как существенная помощь следствию при раскрытии особо тяжкого преступления, которое тяжелее, чем мое преступление, чтобы все это дало основание генеральному прокурору своим решением закрыть уголовный процесс против меня».

О том, что «добровольное сообщение» Яниты – не спонтанно, а согласовано с KNAB (если не родилось в головах сотрудников бюро), свидетельствует такой комический факт. Хоть формально до 19 марта 2008 года Янита ничего не свидетельствовал ни против Вилкасте, ни против Шталбергса, ни о взятке в миллион евро, в решении о мере пресечения 19 марта 2008 года было отменено содержание под стражей Яниты и назначен запрет приближаться... к тем же Шталбергсу и Вилкасте, о которых Янита не успел сказать ни слово официально.