«Наша роль в крахе Banka Baltija такова: мы — пострадавшие, как и многие другие кредиторы. Надеемся, что когда-нибудь получим свои деньги обратно», — жаловался российскому журналу «Деньги» осенью 1996 года Валерий КАРГИН.
А как было на самом деле? Еще осенью 1995 года, незадолго до окончательного разорения Banka Baltija, газета «Бизнес&Балтия» писала, что между банками состоялись переговоры о возращении «Парексу» крупного кредита — аж в 9 млн. долларов. Каргин тогда от комментариев воздержался. И только позже стало известно, что он и Виктор КРАСОВИЦКИЙ с зимы 94-го стали регулярно, как на работу, ходить к Александру ЛАВЕНТУ и буквально в последний момент перед крахом Banka Baltija получили цессию на выданный союзу «Туриба» кредит, под который были заложены крупнейшие столичные рынки.
«Буквально на следующий день после того, как мы закончили подготовку цессии, Банк Латвии, воспользовавшись правами надзорного органа, издал приказ, запрещавший Лавенту цедировать кредиты — из страха, что передача прав другим лицам увеличит «дыру» в банке. Но поезд уже ушел — наши договоры имели юридическую силу. Мы их оформили буквально за несколько часов до запрета», — вспоминает в своих мемуарах Каргин, напрочь забыв свои жалобы о якобы потерянных деньгах.
Положение же сотен тысяч простых смертных, потерявших в банке свои вклады, в отличие от совладельцев «Парекса», было довольно плачевным. Они были готовы надеяться, на что угодно — и на созданное ими самими объединение кредиторов, и на комиссию по расследованию краха Banka Baltija, которую возглавлял Элмар ЗИЛГАЛВИС (работа этой комиссии, как водится, особым успехом не увенчалась).
Довольно долго вкладчики надеялись, что быстрее других деньги сможет вернуть сам Лавент, если только его выпустят из тюрьмы. Поэтому, когда 1 апреля 1997 года агентство BNS опубликовало шутливое сообщение о том, что в больнице Центральной тюрьмы можно будет встретиться с Лавентом, у забора тюрьмы собралась кучка пожилых людей.
Премьеру Марису ГАЙЛИСУ первому пришло в голову использовать плачевное положение вкладчиков в политических целях. Он заявил, что, несмотря на то, что бюджет находится в катастрофическом состоянии, власти нашли возможность выдать каждому потерявшему деньги вкладчику компенсации в размере до 200 латов. Правда, надолго обещанных Гайлисом денег не хватило — до выборов Сейма компенсации получили всего около 6000 человек, а вопрос, что вообще можно наскрести в совершенно пустом банке, так и остался открытым.
С годами становилось все яснее — ждать особо нечего, потому что официальный ликвидатор банка Дейвид БЭРРИ из компании Deloitte&Touche сумел позаботиться лишь о внушительном гонораре для себя и своего коллеги — 75 000 латов за 3 месяца работы (по тем временам — огромная сумма). Отчеты ликвидаторов ясно показывали, что доходы приносят, в основном, не возвращаемые кредиты, а продажа оставшегося имущества банка.
Поиски виноватых, причин и уроки
И после краха Banka Baltija время от времени вспыхивали дискуссии на тему его причин. Самыми популярными были различные теории заговора, в том числе, сочиненные бывшими владельцами Banka Baltija. Как вспоминал в своих мемуарах Гайлис, Лавент в одном из последних разговоров с ним заявил, что «Репше, отказав в помощи банку, выполнял некую задачу, а именно: кто-то где-то решил, что Banka Baltija нужно ликвидировать, потому что он стал слишком большим и сильным. А такие банки Латвии не нужны». Депутату Сейма Одиссею КОСТАНДЕ Лавент якобы отправил письмо, в котором среди инициаторов банкротства Banka Baltija называл Parex bankа. А в 1996 году Маврик ВУЛЬФСОН и тот же Костанда заявили — Лавент сидит в тюрьме только потому, что он — еврей.
Другие интерпретации краха Banka Baltija были посерьезнее. Например, один из руководителей также разорившегося во время кризиса Depozītu banka Марцис БЕНДИКС считал: «Насколько мне известно, Лавент был довольно удачливым спекулянтом еще в советское время. Он дерзко играл на падении валют, а тогда валюты действительно много где падали — просто Латвия не пошла по этому сценарию. И вышло так, что линия Репше вопреки всему удерживать железный лат лишила Лавента прибыли, разрушила Banka Baltija и всю латвийскую экономику, в том числе — бюджеты самоуправлений. И, к тому же, подвела Гайлиса, который с того времени стал политическим трупом. Я убежден, что план Лавента заключался в том, чтобы сыграть на гиперинфляции, а потом действительно выполнить то, что обещал. (...) Если бы он досидел до сегодняшнего дня с тем, что нагреб, то по-прежнему мог бы со всеми рассчитаться».
Но к подобным размышлениям в те годы никто особо не прислушивался. С течением времени все меньше становилось и людей, которые еще верили, что Эйнар РЕПШЕ в тот период действовал достаточно решительно и компетентно. «Разумеется, если бы он прикрыл Banka Baltija, он вызвал бы на себя шквал упреков. Банк Латвии не был готов к этому. Много говорят о жесткой позиции Репше. Но я не думаю, что она была жесткой. Это всего лишь поза. В деле Banka Baltija он полагался на поданные владельцами банка данные и осознанно пытался не видеть вещи такими, какими они были на самом деле», — делился своими размышлениями в интервью журналу Nedēļa Ивар ГОДМАНИС. С ним был согласен и бывший руководитель экономической полиции Дидзис ШМИТИНЬШ:
«В начале 1995 года я подолгу беседовал с Репше в МВД. Из этих разговоров я понял, что Репше попросту не знал, что происходит в банковской системе. (...) Банк Латвии в то время не устанавливал достаточно строгих правил для коммерческих банков и не выполнял свою основную задачу — не контролировал этот банковский сектор».
Однако при всем этом Репше и его заместитель Илмар РИМШЕВИЧ 3 августа 1995 года выдержали голосование в Сейме о выражении им доверия. За отставку Репше проголосовало всего 17 депутатов, Римшевича — 30. И таким образом автоматически были признаны невиновными в крахе Banka Baltija.
Цитата (она же мораль из этой истории):
«Буквально на следующий день после того, как мы закончили подготовку цессии, Банк Латвии (...) издал приказ, запрещавший Лавенту цедировать кредиты — из страха, что передача прав другим лицам увеличит «дыру» в банке. Но поезд уже ушел — наши договоры имели юридическую силу. Мы их оформили буквально за несколько часов до запрета». Валерий Каргин
Текст: Лато ЛАПСА, Сандрис МЕТУЗАЛС, Кристине ЯНЧЕВСКА.
Kriminal.lv в Телеграме
