Неудивительно, что некоторые предприниматели, стоит им получить инсайд или просто заподозрить неладное, пакуют чемоданы (если, конечно, на это есть время) и бегут из страны. Практика показывает, что надёжнее всего прятаться в Великобритании или США, но есть и другие варианты. «Секрет» узнал о них у беглецов и юристов.
Как бегут
Кому-то везёт. Самый удачный вариант — просто не вернуться из-за границы, если обвинение или слухи о возможном уголовном преследовании застали именно там. Но такие счастливые совпадения бывают редко.
Например, бывший глава «Вымпелкома» Михаил Слободин утверждает, что находился во Франции в командировке, когда узнал, что стал фигурантом уголовного дела о даче взяток руководству Республики Коми. Сначала он обещал вернуться, чтобы ответить на вопросы СК, но потом передумал. Недавно Генпрокуратура начала проверку законности преследования Слободина.
Более давний случай: десять лет назад совладельца Московского дворца молодёжи Павла Забелина известие об обысках дома у его родителей застало в Эстонии. Он остался там и попросил дать ему политическое убежище. По словам Забелина, ему предъявили обвинения в мошенничестве после того, как он отказался «лжесвидетельствовать» против совладельца МЕНАТЕПа Леонида Невзлина. В Россию Забелин в итоге не вернулся.
Тем, кому не повезло вовремя оказаться за рубежом, приходится действовать быстро. Не предъявляя человеку обвинения и не объявляя его в розыск, следователь может обратиться в пограничную службу и попросить никуда не выпускать. На то, чтобы объявить человека в розыск, может уйти от нескольких дней до пары месяцев — зависит от значения дела.
Один из клиентов Cofrance Sarl (не россиянин) прожил в горах неподалёку от Ниццы около трёх лет. Он находился в международном розыске, решил спрятаться от проблем, но в конце концов его всё же задержали — в госпитале, куда из-за болезни беглеца доставил медицинский вертолёт. Любая проверка документов — при заселении в гостиницу, в ДТП, в больнице — грозит обнаружением. Поэтому на вопрос, имеет ли смысл скрываться после выезда из России, и юристы, и сами беглецы недоумённо отвечают: «Как сейчас можно скрыться?» Нужно не прятаться, а любым способом оказаться в стране, откуда не экстрадируют.
Ежегодно России выдают порядка 50 человек. В сентябре Александр Прокопчук уже отчитался о 48 успешных запросах об экстрадиции. Это не больше 10% от общего числа запросов об экстрадиции — их Россия подаёт порядка 700 каждый год.
На выбор страны и судьбу запроса об экстрадиции влияет много факторов — каждый случай индивидуален. Но за годы бегства от правосудия у российских предпринимателей и топ-менеджеров появились излюбленные и наиболее безопасные страны.
Великобритания
Великобритания за последние 100 лет выдала России только одного человека, причём его обвиняли в убийстве, а не в экономическом преступлении. Руслан Коблев уверен: надо выбирать именно эту страну, даже если у беглеца есть дом в Германии или вид на жительство в Испании. При этом последнее иногда становится проблемой. Британский суд может решить, что, если у человека есть ВНЖ в Испании, вопрос об экстрадиции должен рассматривать испанский суд, и депортировать его в Испанию.
Преимуществом Великобритании Коблев также называет то, что здесь редко сажают в тюрьму во время рассмотрения запроса об экстрадиции, — если у человека есть хотя бы арендованное жильё, суд считает, что нет оснований ему не доверять.
Правда, в последние несколько лет защищаться от экстрадиции в британских судах стало сложнее. Если раньше они безоговорочно признавали нечеловеческие условия в следственных изоляторах (в 2013 году даже было вынесено соответствующее судебное решение — не выдавать в Россию на основе условий содержания в тюрьмах), то в 2015 году в деле бывшего руководителя компании «Евразия» Игоря Кононко, фигуранта уголовного дела о хищениях из БТА-Банка, обвиняемого в растрате, Россия предоставила гарантии условий его содержания после экстрадиции. И Великобритания их приняла, создав прецедент. Кононко России, правда, всё равно не отдали. Теперь при защите придётся тщательно прорабатывать другие основания для отказа от экстрадиции.
Борис Березовский, Юлий Дубов, Евгений Чичваркин — вот лишь несколько имён тех, кто в числе других 30–40 человек (в 2013 году Генпрокуратура заявила, что Великобритания отказала в экстрадиции 33 лиц за последние десять лет, ещё 11 находились на рассмотрении) скрывается в стране от российского правосудия. Русское комьюнити в Лондоне растёт, и, по словам Михаила Шаманова, найти контакты нужных адвокатов и составить план действий не так сложно, даже если человек выбирался из России в спешке и без связей (а таких среди приехавших в Великобританию, как и вообще решившихся бежать из России предпринимателей, мало).
США
США или Великобритания — между этими двумя странами выбирают многие беглецы. Михаил Шаманов вспоминает, что выбрал Великобританию из-за «удобства»: у него не было связей в США, а общаться оттуда с оставшимися в России было бы сложнее: и из-за разницы во времени при звонках, и из-за долгих перелётов. Но в остальном эти варианты для него были равнозначны.
Случаи выдачи предпринимателей из США в Россию единичны. Сбежавший из РФ бывший владелец компании «Инвестиционный фонд Кубани» Юрий Моша даже пытается строить бизнес на соотечественниках-беглецах — он запустил компанию Pokanepozdno, которая таким людям «оказывает поддержку и помощь в социальной адаптации» (лицензией на адвокатскую деятельность компания не обладает и сотрудничает с американскими юридическими конторами).
Часто ещё до запроса об экстрадиции США декларируют, что не будут выдавать известного человека, если он окажется в стране. Так было с Владимиром Гусинским в 2001 году и с Леонидом Невзлиным в 2005-м.
Kriminal.lv в Телеграме
