«Лоховская рента»
Суть этого явления проста: после кризиса 2008-го банки приступили к массовой эксплуатации своего аналога нефтяной вышки — людей, готовых залезть в финансовую кабалу ради покупки ширпотреба, платя при этом чудовищные проценты (эффективная ставка по карточным и потребительским кредитам — 30-60%, а иногда и выше). Машинка по выдаче сверхдорогих потребкредитов исправно выкачивала деньги из бедных и финансово безграмотных в пользу небедных банкиров и отчасти вкладчиков.
Однако рента оказалась краткосрочной. Небогатых людей потребкредиты сделали еще беднее, их платежеспособность упала.
«По любому продукту качество кредита имеет свой жизненный цикл,— поясняет замминистра финансов Алексей Моисеев.— И прежде, чем оно стабилизируется, оно сильно ухудшится. Когда рынок растет, NPL (non-performing loans, просроченных кредитов) очень мало, когда рынок насыщается, они начинают расти, когда рынок стагнирует, они начинают расти очень быстро. Это все учебники, это чистая математика».
Закредитованное население часто уже не в состоянии обслуживать долги. Качество потребкредитов стало ухудшаться еще в середине 2012 года. В 2013-м просроченная задолженность по ним росла значительно более высокими темпами, чем в предыдущие три года. На 1 декабря 2013-го она достигла 440 млрд руб., прирост с начала года — 40,6%.
Цифры
Пик бума розничного кредитования пройден. Темпы роста кредитов населению устойчиво снижаются уже больше года: в декабре 2013-го они составили 28,7% год к году (максимум, 44,4%, был достигнут в июне 2012-го). Наибольшая доля рынка розничного кредитования приходится на необеспеченные кредиты: их объем втрое превышает объем ипотеки — второго по величине сегмента (5,9 трлн и 1,9 трлн руб. соответственно, или около 63% и 21% всего объема кредитов населению). Здесь бум был самым серьезным: темпы роста необеспеченных ссуд населению достигли пика (60,4%) год к году в июне 2012-го, а в ноябре 2013-го (самые свежие данные) упали до 32,6%. Практически вдвое.
В поисках нового роста
Охлаждение потребкредитования — по сути, циклическое явление — скажется и на других секторах экономики. Разница между погашениями кредитов и ростом задолженности будет сокращаться. А значит, меньше кредитных денег пойдет на поддержание спроса. То есть ни розничная торговля, ни финансовые услуги в 2014 году драйверами роста экономики не станут. А других сейчас нет.
Это станет дополнительной проблемой банковского сектора. Низкие темпы роста российской экономики в 2013 году уже отразились снижением прибыли предприятий (на 8,9% за первые три квартала), что, в свою очередь, увеличивает риски их платежеспособности. По данным ЦБ, качество корпоративного портфеля сломало тренд на улучшение в октябре 2013-го.
«Большинство участников рынка согласны, что в 2014-2015 годах следует ожидать лишь очень скромных темпов роста экономики,— говорит замдиректора группы «Финансовые институты» Standard & Poor's Наталья Яловская.— Для банков это чревато дальнейшим снижением спроса на кредит со стороны корпоративных клиентов. Начиная с прошлого года мы видим ухудшение качества кредитов, выданных бизнесу, и ожидаем, что замедление экономики может привести к дальнейшему ухудшению качества корпоративного кредитного портфеля и, соответственно, росту кредитных потерь банков в этом сегменте в 2014 году».
Грядет ипотечный бум?
При этом российским банкам трудно найти новый драйвер роста. «Один из наших приоритетов — ипотека,— говорит председатель правления Абсолют-банка Андрей Дегтярев.— Потребкредитование в основном стимулирует импорт и мало дает для развития экономики. Ипотека же один из драйверов внутреннего экономического роста, стимул для строительного сектора. Обеспечение населения жильем — важнейший фактор и политической, и экономической устойчивости. Для банков это не замена потребкредитованию, однако мы считаем, роль ипотеки будет расти».
Оптимизм разделяют не все. «Ипотека — вещь сложная и дорогая, за пять минут по десять кредитов не выдашь. Мы за рост ипотеки, но американский опыт явно показал, что ипотека должна быть качественной и основанной на тщательном кредитном анализе. Если мы увидим рост по ипотеке такой же, какой был в потребкредитовании в последние годы, это скорее плохо, чем хорошо, мы рискуем получить российский subprime, мини-Америку (имеется в виду американский ипотечный кризис 2008 года.— «Деньги»)»,— считает Моисеев. Видит трудности в ипотеке и главный экономист Альфа-банка Наталья Орлова: «Сегмент ипотечного кредитования сильно не развит, то есть имеет огромный потенциал, но у банков есть ряд препятствий, таких как короткая база фондирования и юридические сложности с изъятием залога в случае дефолта».
Так что банкам предстоит трудный год. «Стоит ожидать снижения рентабельности банковского бизнеса в целом, и это закономерно,— считает Дегтярев.— В этом сегменте сверхдоходности больше не будет. Это должно стимулировать банковское сообщество к снижению издержек. Иногда банкиры неохотно говорят о снижении, но когда мы плохо управляем своими издержками, то, по сути, перекладываем их в стоимость кредитов для клиентов. Банки должны повышать производительность труда»...
Что дальше?
Впрочем, похоже, в кризис эти проблемы не превращаются, по крайней мере пока.
«С учетом того, что мы сейчас вносим изменения и дополняем закон о страховании вкладов, предпосылок для bankrun (набега вкладчиков.— «Деньги») я не вижу ни при каком развитии событий»,— говорит Моисеев. Аналогичного мнения придерживается и Орлова: «Кризиса ждать не стоит, так как доля госбанков составляет 50-60% в зависимости от сегмента, и государство финансирует 8% активов банковского сектора. Стоит ждать перераспределения долей рынка и роста концентрации». И все же, хотя декабрьская статистика еще не bankrun, она явно говорит о некотором беспокойстве вкладчиков.
Практически все опрошенные «Деньгами» финансисты уверены в стабильности топ-50 банков по активам. Недавно ЦБ опубликовал предварительную редакцию критериев, определяющих «системно значимые банки». Этот список, вероятнее всего, будет включать как раз около 50 банков, в отношении которых может применяться более строгий режим надзора. Зато и риск лишиться лицензии у «системно значимых», вероятно, значительно меньше.
Дополнительный аргумент в пользу сдержанности — ресурсы АСВ. Размер фонда обязательного страхования в начале этого года составил 154 млрд руб., с учетом резерва для выплат по наступившим страховым случаям — 128 млрд руб. «Это уже не покрывает единичный страховой случай для банков, входящих в топ-10, а также более одного страхового случая для банков во втором десятке по привлечению средств населения,— замечает Хромов.— Из этого следует, что при проблемах у крупных банков (топ-50) использовать механизм отзыва лицензии крайне нежелательно с точки зрения сохранения фонда обязательного страхования вкладов».
Однако уже в отношении средних банков, от топ-50 до топ-100, появляются сомнения. Удастся ли ЦБ очистить банковскую систему от недобросовестных игроков на фоне банковской паники, обусловленной сжимающимся потребкредитованием, неизвестно.
«Кризис всегда случается позже, чем его предсказывают, но раньше, чем ожидают,— предупреждает Мирошниченко.— Некоторые шансы на вхождение в полномасштабный кризис у банковской системы в этом году есть, но утянуть ее туда может только российская экономика в целом. Если же не случится полномасштабной рецессии, а наши власти будут действовать аккуратно, то сами по себе банки пока еще могут выстоять».
От вопроса же, сколько в России останется банков после всех пертурбаций, собеседники «Денег» уходили. Впрочем, ориентир все же есть: говоря о банковской системе, обычно вели речь о топ-300 — дальше уже нормальной жизни нет. А 22 января президент Владимир Путин, приведя в пример Германию, назвал похожий ориентир — 250 банков.
Kriminal.lv в Телеграме
