Помнится, тогда, на волне событий я обратил внимание Яниса Юрканса, руководившего фракцией Сейма, на часть текста статьи, что закон о мешках нарушает презумпцию невиновности и потому антиконституционен. По его просьбе мы со юристом написали об этом подробную докладную. Юристы фракции её изучили и возбудили в Конституционном суде дело против этого закона, непонятно почему, на основании истечения сроков его давности. Конечно, с треском проиграли. Причину этого фортеля Янис мне объяснить не смог.
Знающие люди на фейсбуке объяснили – на моей карточке гордо стоит «2 отдел», контрразведка. Вместе с коллегой Штирлицем я охранял Советскую родину от врага, крадущегося под личиной американского студента. Завидуйте.
Как я «отмывался»
Случилось это в среду, 19 мая 2004 года, десять лет спустя. Краеугольный камень, на котором стояло наше общество, наконец расколот – Сейм решил распечатать «мешки чека».
В этот торжественный момент позвольте поделиться существенным фактом моей биографии: в «мешках КГБ» была карточка и с моей фамилией. И еще тем редким достижением, что я прошел все латвийское чистилище и, в соответствии с законом, получил справку с печатью, что я – не враг народа. Таких как я, избранных - со справкой! – на всю страну немного, всего сто четырнадцать {на момент написания – ЕГ}.
О том, что я "в мешках" - я узнал случайно, после сдачи экзаменов на гражданство, в «карантинные» полгода. Присвоение гражданства мне, понятно, подвесили: наличие фамилии в «мешках» по закону является препятствием. Хотя не является поводом для лишения гражданства врожденных граждан, будь они хоть трижды штатные палачи.
Поразительно, что разработанные в соответствии с «Законом о мешках» подзаконные правила и нормы совершенно очевидно нарушают основной принцип права – презумпцию невиновности. «Каждый считается невиновным, пока его вина не доказана в соответствии с законом» - отчеканено в Сатверсме, статья 92, основном законе страны! Для «мешков», похоже, сделано исключение. Бремя доказательства факта, что человек не был агентом, лежит на самом подозреваемом. Вопреки Конституции, человек поражается в своих правах априори, на основании какой-то бумаги с непонятным статусом, неизвестно, когда и кем составленной.
Как бы то ни было, закон есть закон, и я пошел отмываться.
Опровержение факта сотрудничества с КГБ начинается с прокуратуры, куда «обвиняемый» (или «подозревамый»?) должен обратиться сам. Прокуратура приступает к расследованию, но пытается установить не факты общения со штатными сотрудниками КГБ, поскольку само по себе такое общение ничего не означает. В конце концов, реальные штатные сотрудники КГБ как простые смертные попивали пиво-водочку в бане, не стоит их демонизировать.
В расследовании прокуратура два месяца пытается выяснить, писал ли подозреваемый доносы и был ли кто-то по этим доносам репрессирован. Понятно, что задача достаточно бессмысленная, так как реальных случаев репрессий было мало, и все они хорошо известны, вместе со всеми немногочисленными участниками. Тоже известно, что гноили диссидентов процентов 10-15% кгбэшников, остальные резиденствовали или делали полезные дела, например, боролись с коррупцией.
По результатам прокуратура оформляет дело, которое передает в суд. Толстый том состоит из следующих частей:
Органолептическое исследование «карточки» – ее внешний вид, сохранность, цвет, запах и вкус при комнатной температуре.
Если карточка внесена в регистрационный журнал, - то же самое в отношении журнала.
Протокол допроса свидетеля – какого-либо бывшего штатного сотрудника КГБ, из которого следует, что никакого сотрудничества не было.
В ходе дальнейшего бизнесмен столкнулся с поборами на всех уровнях. Об этом и самом суде - см. на 2-й странице текста.
Kriminal.lv в Телеграме
